1899
Топорнин Александр Илларионович
Трое братьев Топорниных – Петр, Иван и Илларион Николаевичи после окончания богословских курсов 1-го разряда при Казанской духовной семинарии в 1840-1850-е гг. были направлены для служения в приходах Ставропольского уезда. Петр служил в Ставрополе и преподавал Закон Божий в Ставропольском духовном училище, Иван подвизался писцом в Ставропольском духовном правлении, Илларион – служил священником в Майне. За двадцатилетнее служение в одном приходе Илларион Николаевич был пожалован по ходатайству Самарского епархиального начальства личным почетным гражданством. Сын Иллариона Николаевича – Александр Илларионович начинал служение писцом в Ставропольском духовном правлении, затем – писцом 2-го разряда в Ставропольском земском суде.
В 1864-1870 г. после упразднения земского суда, Александр Илларионович стал заштатным канцеляристом в Ставропольском уездном полицейском управлении, служил под руководством исправника, надворного советника Аполлона Николаевича Третьякова.
Женившись в 1895 г. на Анне Петровне Кичигиной (1863-1899), дочери мещанина из села Кезьмино Симбирского уезда, он поступил на службу в Ставропольский уездный суд. Жена Александра Илларионовича скончалась 36 лет от роду, оставив ему единственного сына Василия (1896-1974).
Из «Записок канцеляриста»: «Уездный суд помещался во втором этаже; внизу помещался земский суд. Служащие уездного и земского судов зимой и летом курили на крыльце под уездно-судейской лестницей. Сойдется человек восемь из обоих судов: кто свою курит папироску, а кто и на счет другого пробавляется; одна папироска часто курится четырьмя, и хозяину ее редко достается окурок. Здесь они занимаются, между прочим, политикой, то есть говорят о новостях и сообщают друг другу разные сведения, не касающиеся службы. От судейских служащих я узнал, что в суде три столоначальника: один занимает должность надсмотрщика крепостных дел и приходо-расходчика, которого любит судья, и этот судья так доверился ему, что даже определяет и увольняет служащих по его желанию и назначает жалованье по его же совету; писцов - штатных шесть, вольнонаемных тринадцать. Во всей канцелярии только два чиновника. Всей суммы на канцелярию полагается в месяц сто пять рублей, и так как ее немного, то многие писцы получают только по три рубля, а новички по два месяца служат даром. Я считался переписчиком лучшего сорта, и поэтому мне давали переписывать рапорты и донесения. Занятия в суде было много, так что я занимался и дома; время шло незаметно, но развития для меня все-таки не было. Зато теперь я был уже служащий человек и сам получал жалованье. А получал я уже три рубля серебром в месяц. Я понимал, что я служу в таком месте, где решаются дела о людях, и гордился этим, хотя, по-видимому, ник то из канцелярских братии не гордился своей службой. Я целые два дня ходил по разным присутственным местам и только в одном нашел доброго человека, который снабдил меня присяжным листом. Пошел я в собор, стоящий против суда. Там я попросил священника привести меня к присяге, но он запросил рубль; я попросил другого, тот сказал, что ему некогда. В суде говорили, что меня можно привести в присутствии, при всех членах, и тогда я ничего не заплачу священнику, В наш суд почти каждый день ходил один священник и приводил к присяге арестантов при отобрании допросов. В этот день он был в присутствии, и я вошел туда с присяжным листом и попросил секретаря об этом предмете. чиновники были люди бывалые и большинство их щеголяло высшим образованием, то они относились к другим чиновникам, не из их круга, с презрением... называя их не своими людьми, грубыми и необразованными, и поэтому, конечно, считали неприличным знакомиться с чиновниками низшего сорта и льнули к купцам, желая выжать из них какую-нибудь пользу для себя. Остальные чиновники составляли небольшой кружок, оставленный большинством в стороне и презираемый всеми. Я понимал теперь, что я служу в таком месте, где решаются участи людей, откуда человек выходит запятнанный позором на всю жизнь или теряет все свое достояние. Вот я и стал читать бумаги и дела, заглядывал в разные места, читал различные копии, реестры и все то, что попадалось мне на глаза. Когда я был дежурным, то рылся везде, где не было заперто, и узнал очень многое. Страшная небрежность и хаос так-таки и царили тогда в нашем суде: бумаги и дела разбросаны так, что их или не скоро отыщешь, или совсем не найдешь; многие дела вовсе не запирались, а оставлялись служащими на окнах, когда они уходили домой; все делалось так, как кому захочется, делалось машинно, принужденно; так и казалось, что служащие или вовсе не знают своего дела, или пишут для денег целый месяц, целый год и целую жизнь, - пишут и сидят в суде для должностей, или для чинов, или для пенсии, или только из-за куска хлеба. От них я ничего не мог приобрести хорошего. Заседателей было в то время два. Один - по уголовной части, а другой - по гражданской. Они знали свое дело и извлекали из него каждый пользу для себя, но если случалось, что одному заседателю нельзя быть в суде, то другой занимал его должность и в его должности ничего не смыслил. Оба заседателя где-то учились, но нигде не кончили курса, а на службу поступили копиистами, чуть ли не с пятнадцатилетнего возраста. Каждому было по пятидесяти лет, и каждый не один раз был под судом, из-под которого каждый ловко вывернулся. Прежде они писали решения и различные доклады; когда же сделались заседателями, то восчувствовали барство, обленились и всю обязанность сочинения докладов и решений предоставили столоначальникам или простым канцелярским служителям, которые исключительно занимались только решением дела и получали за это жалованье больше столоначальников. Большую часть времени заседатели проводили в разговоре с судьей, секретарем, поверенными от заводов, со знакомыми просителями и столоначальниками. К своему делу они относились, как-то шутя, подписывали бумаги, распекали столоначальников, писали в настольных журналах резолюции».
В 1899 г. по ходатайству Ставропольской городовой управы Александр Илларионович был удостоен звания потомственного почетного гражданина за свои долголетние труды на государственной службе.
Н.Г. Лобанова,
начальник отдела учета, публикаций и использования документов архивного фонда РФ
