Из фондов архива

           Настоящая публикация содержит расшифровку документов выставки "В зоне подтопления: дело о переносе Ставрополя в 1805 году" (избранные документы из дела министерства внутренних дел 1805 года о необходимости переноса уездного города Ставрополь на незатопляемое место). В публикацию вошли 7 документов, в том числе: служебная записка симбирского гражданского губернатора С. Н. Хованского министру внутренних дел В. П. Кочубею о необходимости перенесения города Ставрополь на незатопляемое место, особое мнение ставропольского уездного дворянского собрания по данному вопросу, прошения Ставропольской калмыцкой канцелярии и жителей города министру внутренних дел графу В. П. Кочубею об оставлении города на старом месте, а также решения министерства внутренних дел по данному вопросу.

          Литературную обработку документов в соответствии с нормами современного русского языка выполнил Д.В. Янчарук, к.и.н., главный специалист Управления по делам архивов администрации городского округа Тольятти. 

 № 1

Служебная записка симбирского гражданского губернатора С. Н. Хованского

министру внутренних дел В. П. Кочубею о необходимости перенесения города

Ставрополь, Симбирской губернии, на незатопляемое место

20 июня 1805 г.

           Милостивый государь, граф Виктор Павлович!

           Во вверенной мне губернии город Ставрополь, по местному своему положению, сверх невыгодностей оного[1], подвержен еще постепенному разрушению. Столь важное обстоятельство и побудило меня обратить мое особенное на него внимание. Неоднократными рапортами от тамошних городничих, уведомлен я, что в полую воду берег сносит с большим вредом для жителей. То же самое и я, в троекратный мой по губернии объезд, имел случай и лично свидетельствовать. Да и прежде моего в губернию прибытия предместники мои занимались предохранением города сего от предстоящей ему гибели, и изыскивали к тому средства, о чем ниже упомянуть не премину.

           Но теперь усилившееся сие угрожающее положение было побудительною причиною моего сношения с градскими жителями, посредством уездного предводителя, о способах, как доставить им выгоднейшее и надежнейшее местопребывание. Образовав оное долгом, поставляю представить благорассмотрению вашего сиятельства следующие обстоятельства об опасности местоположения сего города, усмотреть <которые> изволите из того, что:

          А. До вступления еще моего в управление Симбирскою губерниею, ставропольский городничий в прошлом 1802 году, в марте месяце, ко предместнику моему господину Сушкову[2] представлял, что в Ставрополе каменный Троицкий собор, Андреевская церковь и комендантский дом находятся в весьма близком от берега реки Волошки[3] расстоянии: первая <церковь> в двадцати двух[4], а вторая только в десяти саженях[5]. И что берег сей каждогодно весьма много подмывает во время половодья, а от того означенные здания, по тяжести их и по слабости грунта, подвержены опасности.

          О сем и бывший господин генерал–прокурор Александр Андреевич Беклешов[6] с последовавшего к нему от здешнего прокурора донесения, ему ж, господину Сушкову, предписал, чтобы обстоятельство сие принять в особенное внимание. И ежели от подмытия берега водою действительно предстоит опасность церквам и дому комендантскому, то бы поступить принятием мер к отвращению всех, могущих от того произойти несчастных последствий. Посему и было предложено от него, господина губернатора, здешней казенной палате, чтобы она для освидетельствования места того, на котором построены вышезначащиеся здания, подлинно ль оно весьма опасно, командировала архитектора, с подтверждением ему, чтобы он донес палате можно ли оное место укрепить так, чтобы водою не подмывало, и во что укрепление сие обойтись может, или те здания перенесть на другое место.

          По неполучении долговременно от палаты на то уведомления, и я при самом моем вступлении в должность подтвердил палате, чтобы во избежание угрожающего падения[7], буде она сама собою никаких к охранению значущих[8] строений распоряжений сделать не может, то снеслась бы куда надлежит, с описанием угрожающей опасности и необходимости предупреждения оной, и способа, какой она посредством архитектора <найдет> к тому удобным, также и с приложением сметы, во что сие необходимое исправление стать может. Вследствие чего, по свидетельству, архитектором на месте найдено: что соборная каменная и деревянная церквы состоят[9] от протока из реки Волги, опасного в полую воду, каменная – на берегу в двадцати, а деревянная – в десяти саженях. И как берег весьма крут и песчан, то на будущее время подмытие оного водою весьма может внутрь приумножить[10] и навести неминуемую к падению не только означенных церквей опасность, но сверх того и состоящей в том же городе выше церкви построенной по тому же берегу Солдатской слободе.

          А если отводить течение Волги от берега действенным укреплением, то сие стоит для казны весьма дорого, на что он[11] и примерную смету с планом представил, в которой полагает, что ежели только против оных двух церквей берег укрепить, нужно за сто десять сажень берегу[12] <заплатить> 16620 рублей 25 копеек. А буде к охранению Солдатской слободы далее провести укрепление, то продолжить оное следует, сверх означенных, вдоль нее пятьсот пятьдесят сажень[13], <что> стоить будет казне 83141 рубль 25 копеек. А всего – 99775 рублей 50 копеек, о каком обстоятельстве и было представлено, с приложением сметы и описание, в числе с прочими, о публичных строениях к вашему сиятельству от 21 ноября 1802 года под №[14] . Но оное не разрешено, да и город сам, со всем строением, половины сей суммы едва ли стоит. И по местному его положению столь знатного капитала употреблять я полезным не признаю, тем более, что и со всем оным[15] прочности <укрепления> быть не может.

          B. После того, мая от 18-го 1803 года ставропольский городничий рапортом меня уведомил, что по наполнению вышепомянутой речки разливом полой воды падение бугра[16] час от часу распространяется, так что уже в оном месяце с приверху[17] реки Волошки сорвало водою из расположенных по берегу в Солдатском форштадте бедных обывательских дворов до 12-ти, и еще осталось в опасности <подтопления> с лишком до 20 дворов. И для того предписал я оному городничему, чтобы к отвращению всякого вредного случая принять надлежащие меры, и жителей Солдатского форштадта всевозможно стараться склонить к добровольному перемещению с нынешнего, столь для них бедственного, на другое удобное и выгодное место. Почему жители набережной и позабережной[18] улиц убеждаемы были к помянутому перемещению. Из них 17 хозяев тогда же взяли для построения новые места.

          С. Ныне же Казанская духовная консистория, присланными в губернское правление сообщениями, требовала:

          – первым, чтобы ветхую деревянную церковь повелеть разобрать и лес употребить на топление церкви, а иконостас скласть в церковь или в другое приличное место;                     

          – вторым, об откомандировании в Ставрополь губернского архитектора, для учинения показанному собору, вместе с членом с духовной стороны, свидетельства и сметы, во что будет стоить перенос его на другое удобное и безопасное место, который и был командирован, но еще сметы не представил.

          D. От 8-го и 15-го мая сего года ставропольский городничий еще рапортами представил:

          1-е, что по наступавшему времени и по прибытии в Волошке воды сорвало в Солдатской слободе 5 обывательских домов и в опасности состоит еще 32, да казенный питейный дом.

          2-е, что в течение 7 дней от половодья сорвало из числа бывших в опасности еще 2 <обывательских дома>, да погреб, на коем был казенный питейный дом, питье же из него и стены успели выбрать. Против же собора вырвало берег на 6 сажень[19], за коим и осталась церковь не более от берега, как в 7 саженях[20]. За таковою видимою опасностью из оной как иконостас, так и вся церковная утварь, усердием ставропольских жителей, вынесены. На 23-е число мая, в ночи, случившеюся большою бурею от воды сорвало в вышеназванном Солдатском форштадте еще 36 дворов, хозяева коих в показании объяснили, что они по бедности своей строиться вновь по плану <города> несостоятельны.

          Всего же оторвало 55 дворов, да бывшего казенного питейного дома погреб.

          О безвыгодности положения вышеназванного города сказать могу в отношении к жителям города:

          А. Построен он на песчаной долине, весьма непространной, окружен горами со строевым лесом.

          В. Положенные законом для выгод городские выгоны отвести негде.

          С. Пристани удобности завести нет, что и доказательно, потому что доселе оной нет, хотя бы кажется (?) для промысла первым долженствовала быть вниманием[21].   

          D. То же и промыслы, коими ныне жители занимаются, все такого рода, что на безопасном бы месте город им построить, то везде оные лучший успех иметь могут.

          Е. Важнейшее же[22] – беспрестанно угрожающее падение <берега Воложки>, которое ежегодно препорциею своею умножается. Потому, что оторванный берег, потеряв всю пологость, представляет мысами пространный и утесистый упор воде. А потому, которые ныне, как из предыдущего видно, несравнимо больше, а впредь еще более быть могут.

           При устроении же городов, кажется, всегда в предмете имеют основательно процветание, а тут сего никак ожидать нельзя.

          Подпись отсутствует.                                     

          РГИА. Ф. 1286. Оп. 1. Д. 202. Л. 1–4об. Рукопись. Копия.     

 № 2

Записка второй экспедиции министерства внутренних дел об опасном

местоположении города Ставрополь, Симбирской губернии

1 августа 1805 г.

          Записка об опасном местоположении города Ставрополя и о перенесении оного на другое место.

          Симбирский гражданский губернатор князь Хованский, описывая опасности угрожающие городу Ставрополю разрушением, представляет МВД о переселении оного на удобнейшее и выгоднейшее место. Опасности сии и суть следующие.

           Город Ставрополь в 1737 году построен для новокрещеных калмыков при реке[23] Куньей Воложке, впадающей в Волгу. Берег Волги, на котором находится каменный Троицкий собор, Андреевская церковь, комендантский дом и Солдатская слобода, во время водополи[24] подмывается водою столь сильно, что с 1803 года до настоящего времени оторвалось от него, с большими глыбами земли, 55 обывательских домов. А каменный собор, который в 1802 году отстоял от берега реки на 22 сажени, ныне отстоит от него только на 7 сажень. Таковое падение берега бывает ежегодно. И с начала построения города, т. е. с 1737 года, доныне отвалилось от оного[25] земли: против Солдатской слободы – на 80[26], а против собора – с лишком на 40 сажень[27], что однако ж утверждается словесными только преданиями.

           Обстроить же сей берег деревянным укреплением, во-первых, трудно, потому что он теперь представляет пространный и весьма крутой утес, об который вода ударяется с сильнейшим припором[28]. Во-вторых, сия обстройка очень дорого будет стоить, ибо по смете архитектора укрепление той части берега, которая лежит против помянутых двух церквей и простирается на 110 сажень, требует 16629 руб. 25 коп., а на укрепление берега, идущего вдоль Солдатской слободы и составляющего 550 сажень, надобно 83141 руб. 25 коп., всего 99775 руб. 50 коп.

           Губернатор об опасном положении города и о надобности переселения его на другое место предлагал на суждение уездному тамошнему дворянскому предводителю, обще с городничим, магистратом и думою. Предводитель представил, что дворянство почитает гораздо выгоднейшим перенести город с нынешнего места и устроить оный при казенном винокуренном Мелекесском заводе. Избранные же из купечества и мещанства, также <из> отставных солдат и калмык, депутаты объявили, что переселяться на другое место не желают. Первые[29] представляют, что такое переселение совершенно расстроит их состояние. Что, напротив того, местоположение нынешнего города выгодно как для жизни обывателей, так и для содержания скота. Что оно отстоит от Волги[30] в трех верстах <и> способствует гражданам производить торговлю в верховые и низовые города[31]. Что для содержания скота <место под городом> изобилует лугами, из коих многие отдаются окружным жителям внаймы. <Место> имеет присвоенные городу дачи[32], на которых построены две мельницы, и от сих мельниц, <а> также от лугов город получает ежегодно доходу до 1000 рублей, каковою суммою содержится магистрат и городская полиция, без всякого изнурения общества.

          Что касается до опасностей, причиняемых городу разлитием воды, то они бывают на тех местах, которые по плану, высочайше конфирмованному[33] для города Ставрополя, назначены быть совсем порожними. И если строения перенести с оных в места, распределенные по оному плану, то водопольня мало не может быть для города опасна[34].

         Калмыки же к сему присовокупляют, что местоположение нынешнего Ставрополя избрано по их желанию. Что город построен именно для них. Что они, по высочайшей милости, равномерно с купечеством и мещанами, пользуются городскими дачами, выгоном, пашнею и сенными покосами. Что от перенесения города на другое место неминуемо должны они лишиться их выгод. И что, сверх того, калмыцкая канцелярия, для первоначального разбирательства калмыцких дел существующая ныне в Ставрополе, должна быть в одном месте с окружными судебными местами. И что, по сему, ни на старом месте остаться без канцелярии, ни в новое перейти без упомянутых выгод они не могут.

          Губернатор, напротив, признает необходимым перенесть Ставрополь на другое место, и сколько по уважению вышеописанных опасностей, кои ежегодно увеличиваются, столько и потому, что поблизости города сего нет выгодных мест для пастбищ и выгона скота. И что сверх того имеет он положение на самой границе своего уезда, и отстоит от многих селений на 200 верст, каковое его расстояние сколько неудобно для действий земской полиции, не менее того затруднительно и самым жителям тех отдаленных мест.

          Но прежде, нежели предложение сие должно принесть свое действие, князь Хованский находит нужным:

          – чтобы прислан туда был искусный инженер, который бы, осмотрев настоящее местоположение города, представил об оном свое мнение; 

           – если он найдет средства оное местоположение от помянутых опасностей оградить и навсегда упрочить, то сделал бы сметы, чего будет сие стоить;

           – когда же он за лучшее признает город переместить, то поручить ему избрать для сего новое удобнейшее и выгоднейшее место.

          После сего, если надобность такового перемещения признана будет правительством, то к облегчению жителей он полагает:

          – тех, которые не пожелают переместиться в новый город, оставить на старом месте под именем жителей сельских, а не градских;

          – оброчные мельницы, нынешнему Ставрополю принадлежащие, обратить в пользу города нового[35];

          – переселяющихся освободить на три года от всех повинностей, кроме рекрутства и личных для хранения порядка нарядов[36];

          – дать на каждый двор нужное по смете архитектора число дерев из казенного леса, без платежа денег;

          – на церкви и присутственные места отпустить по сметам сумму.

          В городе Ставрополе состоит 3 церкви и 410 домов, из коих не более десяти имеют порядочное строение. Жителей в нем 2505 человек обоего пола.  

          Подпись отсутствует.

          РГИА. Ф. 1286. Оп. 1. Д. 202. Л. 27–34. Рукопись. Копия.

 № 3

Особое мнение Ставропольского уездного дворянского собрания

о целесообразности переноса города Ставрополь на новое место

не раньше августа 1805 г.

          Благородное дворянство изъявляет свое желание.

          На 1-е. Что оно почитает гораздо выгоднее для жителей города Ставрополя перенести оный совсем на другое место, потому что местоположение, ныне занимаемое городом, и весьма ограниченные окрестности для того <не>удобные, по песчаному своему грунту и по беспрестанному реки Воложки подмыву берега, не могут быть на будущее время благонадежны. Тем более, что в течение прошедшего времени сих последних лет очевидно истреблено там, в Солдатском форштадте, почти до трех улиц. Да и казенное строение, как то каменная соборная церковь, на которую, без сомнения, употреблено немалое иждивение, если не в нынешнем, то в будущем. А потому ж должно быть поддержано <и далее>. А сверх того в сем городе никто еще и по проектированному плану[37] не строился, а посему ныне произвести какие-либо, как казенные так и партикулярные[38] капитальные строения с благонадежной прочностью не можно.

          На 2-е. Удобнейшим местом почитаем в Ставропольском уезде при главном казенном винокуренном Мелекесском заводе, потому что тогда положение его[39] будет среди самой округи[40]. И жители не только сей, но и соседственных округ, со всею удобностью могут свои избытки не только от земледелия, но от своих хозяйственных заведений, как то скотоводства, пчеловодства, <и другие> крестьянские свои излишки привозить и продавать их купцам, а те с собственными их выгодами торговать ими.

          На 3-е. Как при оном месте[41] находится во многом количестве казенного леса, так позволить им выстройку <дворов> без платежа в казну денег.

          На 4-е. Избавить жителей насколько времени заблагорассудит всемилостивейший государь от платежа их повинностей.

         Подпись отсутствует            

          Примечание[42]. Сей отзыв предпочитан[43] прочим, ибо оный основан как на дальновидности, так и на благонамеренных видах собственно для жителей городских и окружных. Что касается о средствах[44] и выгоне[45], то буду в заключении иметь честь представить мое мнение.      

          РГИА. Ф. 1286. Оп. 1. Д. 202. Л. 13–13об. Рукопись. Копия.

№ 4

Прошение Ставропольской калмыцкой канцелярии

министру внутренних дел В. П. Кочубею об оставлении

города Ставрополь на прежнем месте

4 сентября 1805 г.

          Его сиятельству, высокопревосходительному господину действительному тайному советнику, сенатору, министру внутренних дел и разных орденов кавалеру, графу Виктору Павловичу Кочубею Ставропольского калмыцкого войска войсковой канцелярии всепокорнейшее прошение.

          Его сиятельство, господин действительный статский советник и симбирский гражданский губернатор князь Сергей Николаевич Хованский, по случаю произшедшего в нынешней весне от чрезвычайной полой воды лежащему при городе Ставрополе и его предместии, именуемом Солдатском форштадте, берега реки Куньей Волошки повреждения, насланным ставропольскому предводителю дворянства господину коллежскому советнику Мильковичу предложением предписывал истребовать от жительствующих в городе Ставрополе всех званий граждан мнение в том:

          – во-первых, не выгоднее ли для жителей города Ставрополя будет, если его сиятельство представит его императорскому величеству о переселении города на иное место;

          – во-вторых, какое удобней им из Ставропольской округи место градским обществом предпочтется и почему;

          – в-третьих, какие сему обществу наилучшие к таковому переносу города представляются средства;

          – в-четвертых, какого рода пособия, самые необходимые, были бы для общества в таковом случае нужны.

          На сии его сиятельства запросы, ставропольские граждане и жительствующие в нем сего войска войсковые и прочие старшины, будучи сведомы, что по Ставропольской округе подобного нынешнему в выгодах местоположения не имеется, на перенос города на иное место желания изъявить не могли, представляя к тому разные неудобства и бедное состояние.

           А выбранные от сего войска для составления сего комитета[46] депутаты правилом поставили объяснить и то, что войско Ставропольское калмыцкое со времен блаженной и вечной славы достойныя памяти государя императора Петра Великого[47], с самого его образования, было вызвано из народа чуждого, к принятию предками их веры христианского исповедания, из разных волжских и с реки Дону орд, к общему поселению с покойною калмыцкою княгинею Анной Тайшиной, при реке Волге, а не в отдаленных от оной местах. И для оного, по высочайшей воле, построена и крепость Ставрополь (что ныне город) и в ней соборная церковь. И к оной, единственно для просвещения калмык в православной христианской вере, по силе высочайше пожалованных от ее императорского величества блаженной и вечно достойныя памяти государыни императрицы Анны Иоанновны в 1737 и 1739 грамот, со знатным жалованьем определены: протоиерей со священниками, дьяконом и церковными причетниками. И вызваны также к общему с ними населению[48] и приохочиванию к земледелию и фундаментальному обселению[49] из разных мест купцы и мещане.

          В 1745 году правительствующий сенат установил войску сему штат и учредил для удобнейшего разбирательства калмык во всех случаях с великороссийскими жителями, кроме[50] бывшей тогда градской канцелярии, в самом городе Ставрополе калмыцкий суд, ныне переименованный калмыцкой войсковой канцелярией. И для находящихся во оном присутствующих и непременяемое[51] в самом городе имеющих жительство чиновников, в уважение их подданства[52], из особенного монаршего милосердия, по указу правительствующего сената, <на> сказанную бывшую Ставропольскую канцелярию, сверх градского выгона и пашни, отведены особенные сенные покосы и пашни, как тем старшинам, так и названному купечеству и мещанству, порознь.

          И предоставлено в городе и его окрестностях пользоваться равной с городом Оренбургом привилегией, каковые высочайше пожалованные привилегии и ныне царствующем всемилостивейшем государем императором при образовании[53] сего войска в полк, на поднесенном от министра военных сухопутных сил во 2-й день ноября прошлого 1803 года докладе, утверждены без всякой отмены прежней привилегии. А еще с подтверждением точно сими словами: «Оставить войско Ставропольское калмыцкое в отношении владения пожалованной ему землей и другими выгодами, как внутреннего распорядка по хозяйственном его управлении во всем на прежних правах, без всякой отмены. И предоставить оному на основании грамоты 1739-го и указа правительствующего сената 1745-го годов право принимать в свое сословие и поселять на пожалованных ему землях имеющих выходить впредь[54] единоверцев из калмык и владельцев».

          Почему войска сего старшины, жительствующие в самом городе Ставрополе,  пользуясь таковыми всероссийских монархов высочайшими милостями и пожалованными выгодами, доднесь отправляют возложенные на них службы, со всевозможным усердием и рачением, наравне с прочими иррегулярными верными войсками, не претерпевая ни в чем недостатка и нужды. А при переселении города на иное место должны будут они лишиться всех всемилостивейшее пожалованных им за шестьдесят уже лет, по особенным привилегиям, выгод. Ибо по здешней округе к заселению города подобных настоящим, как для скотоводства, так и прочего, выгодных мест не имеется. И как войска сего старшин самый образ жизни свойствен, да и кавалерийская их служба на своих лошадях требует упражнения в скотоводстве, то должны они будут чрез такое переселение восчувствовать в полной мере лишение столь для них удобнейших мест. А со временем, при недостатке во оных, неизбежно подвергнуться могут несостоянию нести службы, прилегающие к городу и солдатскому форштадту.

          По течению реки Куньей Воложки берег, по слабости в сих только местах грунта, хотя и срывает, но весьма редко, не всякий год, в одно только вешнее время[55] и весьма мало. А сего 1805-го года случилось весьма чувствительное повреждение от чрезвычайного против всех прошедших времен наводнения. Да если бы и каждогодно сие случатся могло, то и от сего в самое должайшее[56] время большого повреждения оному быть не может. К тому же место, которое теперь подрывается, по высочайше конфирмованному о здешнем городе плану, под население не назначено, а оставлено пустопорожним, и отделяется от назначенных к заселению по плану мест, <расположенных> в весьма неблизком расстоянии <от берега>.  А сверх того, при самом городе Ставрополе, позади посадского предместия, имеется довольно пустопорожнего и к поселению города весьма удобного и безопасного места. А затем, если оставить и все лежащие теперь под самым городом и солдатским форштадтом по посадского предместья места, то и в сем случае городское и солдатского форштадта строение перенесть и поселить по плану весьма удобно и будет довольно на оном, где никакой от воды к повреждению <городских строений> опасности не предвидится. Ибо и место сие, по грунту земли, гораздо тверже и надежней, а притом и от реки Воложки в довольно отдаленности.

          И хотя старшины войска сего и предполагают, чтоб его сиятельство господин начальник сей губернии князь Сергей Николаевич Хованский, из сих объяснений, поданных от депутатов наших к господину ставропольскому предводителю дворянства, видя в самом существе точную для нас и всех жителей невыгоду, сделал представление о переселении города на иное место. Тем более, что и по Самарскому уезду не только соразмерными настоящим, но и мало ощутительными выгодами удовлетворены быть мы не надеемся. Потому что если перевесть старшин и войсковую канцелярию в города Самару, где и без того жительствует часть войска Оренбургского, с их старшинами, и по реке Самаре вверх до Оренбургского предела, по обе стороны оной, населены в изобилии крепости, <со> служащими казаками и разных служб отставными <чинами>. В самом же городе Самаре до полутораста человек служащих казаков во всегдашнем жительстве состоит, кои и оберегают тракт к городам Оренбургу и Уральску, и Уральскую степь. И как около города Самары, так и прочих крепостей, реки, речки и при них сенные покосы состоят уже им в отводах. А затем, хотя в сих местах и остаются <неиспользуемые> земли, но безводные, безлесные и сухие, не имеющие сенных покосов, и не только к фундаментальному[57] населению, но и к единому[58] скотоводству малоудобные. А сверх того, и из отведенных под роты калмыцких земель ни отдаленность местоположения, ни настоящая под роты дача старшинам удовлетвориться не дозволяет и для рот[59] будет с обидою.

          Но в рассуждении того, как здешние граждане, так и сего войска старшины видят, что занимавшие в городе Ставрополе статские должности чиновники постройкою по плану домов остановились. А потому и опасаются они, что о переселении города на другое место от его сиятельства князя Сергея Николаевича Хованского, из сделанного вашему сиятельству представления. А в рассуждении сего войска калмыцкого войсковые старшины и прочие жительствующие в самом городе обыватели, по прописанным обстоятельствам, а не менее по недостатку[60], не имея к переселению города желания, настоят неотступно всей канцелярии просьбой, буде зачем-либо правительству не благоугодно будет оставить город на прежнем его местоположении, то оставить их с домами жительством на настоящем месте, и при них святую соборную церковь с церковными служителями, исходатайствовать в сем случае начальственное покровительство.

          Почему сия канцелярия обстоятельства сии, пожалованные от высоких монархов права и ныне ощущаемые в самом существе выгоды, представляя в благорассмотрение вашего сиятельства покорнейше просит: в согласность высочайше пожалованных войску сему, неразрывных с городом, привилегий не предпочесть мнимо будущим[61] настоящие и существительные[62] выгоды, описанные в объяснениях депутатов от калмыцкого, купеческого и мещанского обществ, и не подвернуть[63] жителей в бедственное состояние. Оставить город и поселян по первобытному в нынешних пределах заселению на настоящем месте и показать по вверенной вашему сиятельству от всемилостивейшего нашего государя власти известное всем ваше человеколюбие и милостивое благоволение, чего сия канцелярия по сродному вашего сиятельства милосердию и ожидать за счастье себе поставляет.

           Войсковой атаман                                                                     Баглюнов

           РГИА. Ф. 1286. Оп. 1. Д. 202. Л. 22–26об. Рукопись. Подлинник.       

 № 5

Прошение Ставропольской городской думы и городского магистрата

министру внутренних дел В. П. Кочубею об оставлении

города Ставрополь на прежнем месте

11 сентября 1805 г.

          Его сиятельству, высокопревосходительному господину действительному тайному советнику, сенатору, министру внутренних дел и разных орденов кавалеру графу Виктору Павловичу Кочубею Симбирской губернии Ставропольских градских магистрата и думы всепокорнейшее прошение.

          Его сиятельство, господин действительный статский советник и симбирский гражданский губернатор князь Сергей Николаевич Хованский, по случаю произошедшего в нынешней весне от чрезвычайной, нежданно против прошлых годов, полой воды, лежащей при городе Ставрополе и его предместии, именуемом Солдатском форштадте[64], на берегу реки Куньей Волошки, повреждения, насланным ставропольскому предводителю дворянства господину коллежскому советнику Мильковичу предписывал истребовать от жительствующих в городе Ставрополе всех званий граждан мнение о том:

          – во-первых, не выгоднее ли для жителей города Ставрополя будет, если его сиятельство представит его императорскому величеству о перенесении города на иное место;

          – во-вторых, какое удобнейшим из Ставропольской округи место градским обществом предпочтется и почему;

          – в-третьих, какие сему обществу наилучшие к таковому переносу города представляются средства;

          – в-четвертых, какого рода пособия, самые необходимые, были бы для общества в таком случае нужны;

          На сии, его сиятельства, запросы общество города Ставрополя, купцов и мещан, для дачи свидетельства, что по Ставропольской округе подобного нынешнему в выгодах местоположения не имеется, и на перенос города на иное место желания изъявить не могли, представляя к этому разные неудобства и нужное состояние[65], выбранные ныне от нашего купеческого и мещанского общества для составления сего комитета[66] депутаты правилом постановили объяснить и то, что общество наше вдавне выдворено и населено здесь, из разных селений и городов. И некоторые не по желанию, а поневоле, с обнадеживанием пользоваться всеми теми выгодами, как и в данной городу Оренбургу привилегии. И при населении предки наши, по новости города, понесли при постройке домов и заселении экономии чувствительные издержки. И лишь только начали приходить в состояние по способности городского местоположения к произведению как для общества нашего, так и города, полезных торгов, то в начале 1774 года, во время пугачевского замешательства, город наш весь без изъятия, до одного дома, <был> разграблен. И лишились мы всего капитала и имения, в одежде и в разных вещах состоящего, без остатку. Наш разного рода скот был у нас ограблен. А от сего бедственного на город случая с великою нуждою и многими заботами, на немалое время, принуждены мы были снискивать трудами нашими для себя и семейств своих пропитание, в течение тридцатилетнего времени.

          И многие из нас, приобретя не только на содержание себя и семейств своих, и на платеж государственных податей свободный, но и для начатия торговли возможный капитал, за сим, сколько исправляющееся наше состояние позволяет <производят> в городе торги, поставку в казенные магазины провианта, в Уральск и в прочие места разного рода хлеба. А сверх сего, <торгуют> не так<им> большим количеством сукон, тафт[67], гарнитуров[68], ситцев, полуситцев[69], китаек[70], платков шелковых и бумажных[71], холста, сахару, чаю и кофию, и других мелочных товаров, получаемых с Макарьевской и Карсунской ярманок, и из городов Казани, Симбирска, и <с> Урюпинской ярмонки <получаемыми> для продовольствия города разными виноградными винами, которые содержутся и продаются в погребах. <В Ставрополе действуют> кожевенные разного рода заводы, продавая выделываемое частью на месте, а остальное отвозя для продажи и промена в город Уральск и на Урюпинскою ярмонку. А прочие промышляют вывозом и продажей из Уральска рыбы, закупкой и перепродажей в Казань скота, содержанием мельниц в ближайшем предместии от города состоящих.

           Не пришедших от описанного разорения и после того от случившихся частных бедственных случаев в совершенную исправность капиталов[72], для поправления своего состояния и чувствительного всему обществу последующего прежде упадка, и ныне упражняются в скотоводстве, в посеве лука, арбузов и других огородных овощей, и в продаже оных не только в городе Ставрополе и в его округе, но почти во всех прикосновенных[73] городах и губерниях, водяною коммуникациею.

           А сверх сего, в городе Ставрополе, в коем мы ныне жительство имеем, для скотоводства место способное и удобное. К тому же, хотя и не всегда, но бывает воложная пристань[74], где между приезжающими верховыми[75] купцами и сплавщиками производится торговля. И в рассуждении близости реки Волги в летнее время удовлетворение имеют все граждане рыбою. А для желающих вновь производить строение пригонять можно лес вплоть к городу. К тому же купечество наше намеревается построить для закопи хлеба на пристани анбары, от чего могут без всякого недостатка и по-своему всякого звания и капиталу промысле[76]. При всем оном, на градской выгонной земле имеется две мельницы, за кои, да и за сенные покосы, собирается в градскую думу в каждый год 2 тысячи рублей, на которую сумму содержится магистрат и градская полиция, с положенными чиновниками, без всякого общества изнурения. По уезду же здешнему, Ставропольскому, таковых выгод, будучи в местоположении всего уезда, общество наше известно против Ставрополя нет[77]. А посему, как в рассуждении переселения, а колько паче невыходности против ставропольского, в прочих местах никакой пользы общество купеческое и мещанское не находит. А еще от переселения и от переезда со всеми семействами, и построения новых домов и заведением прочей домовой экономии, а паче невыгодности другого места, может прийти не только в убыток, но уменьшив капитал и несостояние к произведению и самомалейшей торговли, а <неокрепшие> для торга капиталом придут вскоре в конечное разорение.

           Поелику купечество и мещанство на настоящем в городе Ставрополе жительстве несколько уже поправилось и торг производит каждый в капитале, по своей возможности и по состоянию города, без всякого недостатка, и впредь они умножить[78] старание имеют. А по сим обстоятельствам переселяться из города Ставрополя на другое место все общество наше способности, кроме что разорения, предвидеть не может. Что же принадлежит ныне от последовавшей большой полой воды[79] со рванием[80] в Солдатском форштадте берега, то и во оном дальнейшей опасности на будущие времена не предвидится, ибо по высочайше опробованному на городе Ставрополе плане, где ныне и прежде рвало берег, место останется запланным[81], и строение оное показано к переносу на другое место, от оного в немалом расстоянии. И в рассуждении совсем другого грунта земли никакой гибели и опасности не подвержено. Да и поместиться к заселению, против нынешних существующих домов, с лишком может вдвое <больше>[82]. И ежели город останется на прежнем месте, то все купечество и мещанское общество будет тем довольно.

          А по сим, ясно видимым его сиятельству господину действительному статскому советнику и симбирскому гражданскому губернатору князю Сергею Николаевичу Хованскому обстоятельствам, хотя они и не надеются, чтоб его сиятельство, с его ныне<шним> стеснением и лишением ставропольского купеческого и мещанского общества настоящих выгод, сделал представление о переносе города на иное место, но сие общество[83], видя, что служащие от выбора[84] и прочие дворянские чиновники постройкой по плану домов остановились, опасается, что его сиятельство князь Сергей Николаевич Хованский, имея какие другие, неизвестные им виды, не сделали <бы> о том представление вашему сиятельству. <Поэтому> Ставропольские городовой магистрат и дума неотступно просят, чтоб о перенесении города Ставрополя на иное место куда следует представить. А как изъясняемое сими депутатами и обществом есть совершенная истина, и переселение города лишит их не только настоящих выгод, домов и всего заведения, но вместо обещаемых будущих благ подвергнет неизбежной бедности, за сим магистрат и дума принужденными себя и находят, зная что ваше сиятельство возложенное на вас от его величества государя нашего императора служение отправлять изволите с истинным рачением и благотоворением ко всем его верноподданным, отвращая все случиться им могущие бедственные случаи, донесенные обстоятельства представить в благорассмотрение вашего сиятельства и всепокорнейшее просить настоящих не предпочесть мнимо будущим выгодам, и жителей с городом оставить на нынешнем его местоположении и тем к жителям оного явить ваше патриотическое покровительство.                                                                                                 

          Городской голова                                                     Симеон Москвичев

          Бургомистр                                                         Дмитрий Красноперов

          Ратмана                                                              Сергея Замятина печать

          Ратман                                                                     Данила Кожевников

          Гласный                                                                             Петр Зеленев

          РГИА. Ф. 1286. Оп. 1. Д. 202. Л. 37–39об. Рукопись. Подлинник.

 № 6

Докладная записка первого отделения министерства внутренних дел

о переносе на другое место соборной церкви в городе Ставрополь

28 июня 1806 г.

          Высочайшим указом 30-го минувшего марта, последовавшим на имя симбирского гражданского губернатора князя Хованского, между прочим повелено:

          1-е. Казенные и обывательские строения в городе Ставрополе, расположенные на берегу реки Волошки и опасности разрушения подверженные, перенесть на другое назначенное для них удобное место.

          2-е. По сему же предположению приступить к перенесению на другое место и Ставропольской соборной церкви, и составить по местным ценам вернейшую смету для ассигнования суммы, какая на построение оной, по сделанному здесь плану, может быть потребна, сверх материалов старой церкви.

          Вследствие чего симбирский гражданский губернатор представляет ныне требуемую смету, по коей исчислено суммы 32727 руб.

           Сия последняя смета превышает до 12340 руб. прежде представленную от губернатора на построение церкви, по плану проектированному губернским архитектором обще с землемером, дворянским предводителем и городничим.

          Начальник отделения                                          Подпись неразборчива

          РГИА. Ф. 1286. Оп. 1. Д. 202. Л. 68–68об. Рукопись. Подлинник.

 № 7

Докладная записка первого отделения министерства внутренних дел

о составлении нового плана города Ставрополь

29 июня 1806 г.

          Высочайшим указом 30 минувшего марта, последовавшим на имя симбирского гражданского губернатора князя Хованского, между прочим повелено:

          1-е. Казенные и обывательские строения, в городе Ставрополе расположенные по берегу реки Волошки и опасности разрушения подверженные, перенесть на другое назначенное для них удобное место.

          2-е. На сем основании сочинить новый городу Ставрополю план, со вмещением в оный полагаемой перемены, представив на утверждение.

           Во исполнение сего указа, гражданский губернатор предлагает ныне на утверждение прожектированный вновь план городу Ставрополю.   

           Начальник отделения                                          Подпись неразборчива

          РГИА. Ф. 1286. Оп. 1. Д. 202. Л. 63–63об. Рукопись. Подлинник.       

 Подготовлено к печати в 2025 г.