Из фондов архива

Калмычка

          Она была красива и лицом походила на китаянку: с белой кожей и длинными черными косами, что высоко ценилось среди народов степи. Девушка происходила из древнего и знатного рода калмыцких князей–тайшей. Она была внучкой Церен-хана, хошеутского владельца, женатого на родной тетке хана Аюки Мончакова – объединителя калмыков – Дорджи-Раптан. Звали девушку Церен-янжи. Ей было всего 14 лет, когда она вышла замуж за внука великого Аюки-хана - Баксадая-Дорджи, сына Чакдор-Джаба и Хандаги, дочери джамбулакского мурзы. Церен-янжи вышла замуж за пределы своего рода. Но с точки зрения династических связей брак казался на редкость удачливым, ведь Церен-янжи входила в семью калмыцкого хана. При замужестве за нее был уплачен значительный выкуп. На свадьбе Церен-янжи, по традиции, была одета в длинное платье, почти закрывающее сапоги, в талию, украшенное золотом и серебряными позументами. Под биизом - манишка, расшитая серебряной и золотой нитью, подпоясана она была широким поясом из цветного сукна. На голове – вышитая, маленькая круглая шапочка из красного бархата. Нет сомнений, что она смогла произвести впечатление на будущего мужа. Для молодоженов поставили отдельную кибитку. Как положено в таких случаях семья Баксадая приготовила кибитку, а семья Церен-янжи оплатила внутреннее убранство и предметы обихода.

          Муж Церен-янжи, Баксадай Доржи, обладал большими амбициями. Он понимал, что хан калмыков Аюка стареет и очень скоро в Калмыцком ханстве обостриться борьба за власть. Баксадай имел хорошее родословие, позволявшее ему побороться за власть в ханстве. Но его улус был небогат, состоял всего из трехсот кибиток, поэтому он не мог на равных бороться за власть с более сильными соперниками. Баксадай Доржи решил искать себе могущественных покровителей и обрел их в лице русских властей. Калмыцкое ханство со времен хана Аюки находилось в вассальной зависимости от российского престола. Российские власти хотели распространить православие среди буддистов–калмыков, чтобы сделать их ближе к народам, составлявшим национальное ядро государства. Политика христианизации калмыков в XVII–XVIII веках была гибкой и прагматичной. Она проводилась с учетом внутренних и внешних факторов, действовавших на калмыцкое общество. Немаловажное значение придавалось крещению калмыцкой знати, созданию проправительственно настроенной социально-культурной элиты ханства. Элита должна была оказать влияние на своих соплеменников и стать опорой в политике проведения христианизации.

         Смерть хана Аюки обострила борьбу наследников за ханский престол. Желая занять ханский престол, Баксадай-Доржи решил принять православие. Крещение ханского внука стало политическим ходом в борьбе за власть и было принято им по чисто конъюнктурным соображениям. Баксадая-Доржи крестили 15 ноября 1724 г. в Санкт-Петербурге в соборной Троицкой церкви. Крещение было обставлено очень пышно и торжественно. Присутствие Петра I, архиереев Новгородского, Псковского, Вятского, членов Синода, сенаторов, министров, генералов и других знатных особ подчеркивало значимость и важность данного действа. Во время крещения на Баксадая-Доржи был положен золотой крест, одет он был в новое платье, соболью шубу, покрытую золотой парчой, и соболью шапку. На обряд крещения было истрачено 469 руб. 8 коп. Его восприемником был Петр I, поэтому новокрещеный был наречен Петром, а его титул (тайша) стал фамилией. Император подарил своему крестнику походную церковь, на алтаре которой была надпись: «Повелением благочестивейшего Государя Петра Великого благославением Святейшего Синода состроился храм сей походный Воскресения Христова и освятися 1725 февраля 17 и дадеся владельцу калмыцкому новопросвещенному Петру Петровичу Тайше». При улусе Петра Тайшина начала действовать особая христианская миссия, которую возглавил иеромонах Никодим Ленкеевич. Ему удалось обратить в христианство многих калмыков из улуса Тайшина и других улусов. Но быстро выяснилось, что Петр Тайшин не был ревностным поборником православия. Больше того, он чинил козни членам миссии, не давал им вести проповеди и даже привести к православию собственную жену. Долгое время Церен-янжи оставалась буддисткой, хотя, по уверению Ленкеевича, проявляла искренний интерес к вероучению Русской православной церкви. При этом Петр Тайшин считал себя главой всех крещеных калмыков, в том числе служащих другим тайшам, и требовал, чтобы они подчинялись только ему.    

Калмык

          Тем временем, как и следовало ожидать, после смерти хана Аюки в Калмыцком ханстве началась междоусобица. Интриги родственников, борьба за ханскую власть разрывали родственные узы калмыцкой аристократии. Двоюродный брат Баксадая – сын Агунджаба – могущественный владелец Дондук-Омбо начал решительную борьбу за овладение ханским престолом. Для достижения поставленной цели он не останавливался ни перед чем: воевал с русскими, киргизами, не смотря на присягу в верности калмыков российскому престолу, данную покойным Аюкой-ханом. С особой жестокостью Дондук-Омбо расправлялся со своими политическим противниками из числа калмыков, к которым относился и Петр Тайшин. Междоусобная борьба закончилась для него трагично: улус Тайшина был разгромлен, а калмыков-христиан забрали в свои улусы другие тайши. Действуя угрозами, а часто и насилием, они требовали от соплеменников отречься от православия и вернуться к учению буддистов. На некоторое время христианская миссия перестала действовать. Остатки улуса Тайшина рассеялись в степи, его жена, вероятно, пережидала смуту у родственников. Сам же незадачливый тайша отправился в Петербург, искать помощи у могущественных покровителей.       

          Туда же 26 сентября 1734 г. была отправлена жена Петра Петровича Тайшина Церен-янжи в сопровождении пристава астраханского драгунского полка, толмача, 20 буддийских монахов, а также двух девочек. Она лично изъявила желание принять крещение, что было высоко оценено российскими властями. Церемония принятия Церен-янжи императрицей Анной Иоанновной была прописана до мельчайших подробностей. Крестили Церен-янжи 3 июля 1735 г. Восприемницей была сама императрица, поэтому ее нарекли Анной. Петру и Анне Тайшиным был жалован княжеский титул.

          Петр Тайшин, хлопотавший в Петербурге о возвращении ему наследственного улуса, захваченного родственниками, обратился в 1736 году в коллегию иностранных дел с просьбой, чтобы всех крещеных калмыков отдали ему и позволили «в способном месте построить город». Проиграв борьбу за ханский престол, он стремился отстоять власть над калмыками–христианами и, что немаловажно, обеспечить их защиту от притеснений соплеменников силой российских войск. Просьба эта была удовлетворена уже после скоропостижной смерти Тайшина в том же 1736 году. Наследовала покойному его жена, поскольку супруги, вероятно, не имели детей мужского пола, либо они не дожили до совершеннолетия. Дочери Анны, приняв православие, вышли замуж за русских аристократов. После смерти мужа Анна Тайшина стала именоваться правительницей крещеных калмыков.   

          Анна еще находилась в Петербурге, добиваясь милостей у императрицы, а предназначенные ей в управление калмыки начали уже стекаться к сборным пунктам – Астрахани, Самаре и Красному Яру для отправки их к новому месту жительства. Страшное зрелище представляли собой эти люди, разоренные и гонимые нуждой с родных степей в неизвестные для них края. Указом от 7 апреля 1737 года руководителю Оренбургской экспедиции И.К. Кириллову было предписано, чтобы ко времени прибытия в Самару княгини Тайшиной, была построена крепость и в ней церковь. Вновь назначенный начальником Оренбургской экспедиции после смерти Кириллова, В.Н. Татищев принял решение, что княгине Тайшиной временно лучше жить в Алексеевске на линии между Самарой и Красносамарском. Княгине это место не понравилось, и по просьбе Татищева один из казаков указал на урочище Переполье, где есть Воложка Копылова. Выше верст на 20 и находилась Кунья Волошка, где зимой 1737–1738 годов для княгини и крещеных калмыков построили крепость. Незадолго пред отправлением княгини из Петербурга положено было определить при ней архимандрита, трех священников и семь церковников с пристойным жалованьем. Так была возобновлена деятельность миссии для христианизации калмыков. Новым руководителем миссии и духовником княгини стал протоиерей Андрей Чубовской.

          Полковник А.И. Змеев, коему было вверено начальство в Ставрополе, прибыл в 1737 с княгиней Тайшиной в Саратов, где принял крещеных калмыков. Анна Тайшина в апреле 1737 года прибыла в Самару, получив при отъезде из Петербурга вместе с зайсангами 9347 рублей – огромную по тем временам сумму. От императрицы она получила жалованную грамоту на владение и управление всеми крещеными калмыками. Совет из зайсангов, которых выбирала сама Тайшина, вместе с княгиней управлял подданными. Весною 1738 года 700 семейств (2104 души обоего пола) астраханских и донских крещеных калмыков во главе с княгиней А. Тайшиной, владельцами и зайсангами по решению Сената были поселены в урочище Кунья Воложка. В 1738 году в новой крепости был возведен дом для княгини Тайшиной, в котором она и поселилась, приехав в Ставрополь в середине сентября 1738 года. Здесь она увидела безотрадное зрелище – полную нищету своих подданных. В прошении на имя императрицы Анна писала: «Находящиеся при мне зайсанги в минувшее калмыцкое междоусобие все разорены, а я не только их снабдить, но и себя пропитать способа не имею». Княгине была обещана дополнительная материальная помощь и, что немаловажно, большие земельные пожалования, как лично для нее, так и для ее улусных людей. Приехавшего с проверкой Татищева княгиня горячо благодарила за помощь русского правительства и даже хотела подарить ему за труды несколько десятков голов скота, но Татищев отказался. Как заботливая владелица Анна поделилась с Татищевым радостью, что вконец обнищавшие калмыки, приехавшие в Ставрополь, не только получили денежную помощь, но и довольно большой приплод скота, успели запастись на зиму сеном, напомнила о деревнях, обещанных ее мужу при крещении, но так и не пожалованных. В.Н. Татищев с присущей ему энергией взялся за укрепление материального положения калмыков. Был составлен особый штат создаваемого из калмыков-христиан войска, по которому войсковые чины получали большие земельные пожалования в окрестностях крепости. При нарезке земельных участков по указу от 26 февраля 1739, княгине было отведено 600 четвертей пахоты и 1000 копен сенных покосов, больше 1000 кв. сажен леса. Для помощи бедным калмыкам Тайшиной выделили 500 рублей ассигнациями. Калмыки получили право на винную торговлю в пределах своих земель, доходы от которой делились между знатью и простыми людьми. В 1741 году Сенат наконец-то выделил Тайшиной обещанные ее мужу деревеньки. В том же 1741 году Анна Тайшина вместе с комендантом крепости бригадиром Андреем Ивановичем Змеевым обратилась в сенат с просьбой об открытии в Ставрополе школы для калмыцких детей, на что сенат дополнительно выделил 500 рублей.

         Анна Тайшина ненадолго пережила своего мужа. Хлопоты по устройству своих подданных подорвали ее здоровье. Впоследствии полковник ставропольского калмыцкого войска Кирилл Шарап доносил: «Княгиня Тайшина и бригадир Змеев при жизни своей, будучи в Ставрополе, поистине великое о нас старание имели». Еще во время болезни Анны Тайшиной, когда уже было видно, что дни ее сочтены, ближайшее окружение стало задумываться о кандидатуре достойного ей преемника. В Петербурге была утверждена кандидатура Никиты Дербетева. По легенде, умирая, Анна Тайшина пророчески сказала: «Через 100 лет на этой земле калмыкам не жить». Так и произошло. Потомки пришедших с ней людей были переселены в степи Оренбургской губернии.

          После смерти княгини Тайшиной в Ставрополе среди калмыков начались беспорядки, так как у них отнимали землю и рыбные ловли, калмыки были вынуждены нищенствовать и просить милостыню. Имущество Анны Тайшиной по решению коллегии иностранных дел, считали выморочным. И по уплате 300 рублей за доспехи, который Петр Тайшин купил за 1500 овец, а его вдова Анна Тайшина подарила доспехи Кириллу Шарапу, остальное имущество было поделено между зайсангами. Хан Дондук-Даша, брат Петра Тайшина, просил передать ему доспехи и печать из сандального дерева, принадлежавшие князю и находившиеся после его смерти у племянника княгини Петра Торгоутского. Коллегия иностранных дел выкупила у Кирилла Шарапа доспехи и передала их хану Дондук-Даше, а печать далай-ламы на Калмыцкое ханство оставила в архиве коллегии. Позднее для Дондук-Даши отвели крепость Красный Яр. В 1745 году, правителем калмыков назначен ее племянник, князь Петр Торгоутский, а при нем образован калмыцкий суд – зарго, наделенный военно-административными функциями. В нем по штату заседали войсковой полковник, войсковой судья, войсковой писарь, надзиратель за улусами, войсковой есаул, два войсковых хорунжих. После смерти войскового судьи Петра Торгоутского власть перешла к Никите Дербетову, продолжившему дело Петра и Анны Тайшиных.